У Полярного моря жил я − мальчик 13 лет со своей мамой. Отец мой, чтобы спасти народ от голода убил белого медведя, но сам погиб. Люди забыли о подвиге отца. Так и жил я с мамой, всеми забытые. Однажды в иглу вождя собрался совет, где я, как взрослый мужчина, сказал, чтоб все услышали, что мне и моей маме при дележке дают самое старое и жесткое мясо и напомнил людям о своем отце, который добычу делил справедливо. Никто не ждал от меня такой дерзости. Совет на меня разгневался, мне сказали, чтоб я шёл спать, на что я сказал, что никогда и ничего не буду говорить на совете, пока меня не попросят, сказал, что сам буду охотиться и справедливо, как его отец буду делить добычу, никто не будет по ночам плакать от голода − ни вдова, ни старик. Утром я ушёл на охоту с луком и копьём отца. Три дня меня не было, мать от горя измазала сажей лицо в знак траура, женщины винили мужчин, которые собирались идти и искать меня. Но рано утром я сам появился в посёлке, нёс часть туши убитого мной зверя, а мужчинам я сказал, чтобы те взяли нарты и шли за мясом убитых мной медведей. Мать была счастлива, увидев меня.
После еды я проспал 20 часов. Было много споров, что я не мог совершить такой подвиг, думали это колдовство. Но все оказалось правдой. Мне всегда везло, и я справедливо делил мясо. Посылали за мной проследить двух молодых охотников, которые наблюдали за тем, что делал я на охоте. Когда я уходил на охоту, мне по просьбе построили новое иглу. После того, что рассказали молодые охотники, вождь послал гонца за мной, чтоб я сам рассказал о своей охоте, на что я сказал, что его иглу вместит всех людей и все пошли ко мне. Я рассказал, что брал китовый ус, который с двух сторон острый, как иголки, скручивал его, делал ямки в кусках застывшего тюленьего жира, катал из них шарики, а на охоте бросал эти шарики медведям. Медведи проглатывали шарики, жир в желудке таял, а ус распрямлялся в желудке, и я тогда убивал медведей, а потом разделывал животное. Я действовал своей смекалкой. Позже, я стал вождем, мой народ жил счастливо.